Почему люди идут на «Крузенштерн»?

Что заставляет людей возвращаться на «Крузенштерн»?

С этого вопроса началась беседа. Капитан Михаил Еремченко взял слово:

- «Крузенштерн» – это вирус, которым заболеваешь, который не отпускает. Я не думал, что стану ходить на паруснике, что стану капитаном, хотя любой мальчишка об этом мечтает. Уже 20 лет, как я здесь…

Помощник капитана по учебной работе Сергей Усанков подхватывает:

- На судне теплая семейная обстановка, и среди членов экипажа это ярко выражено. Люди, которые к нам приходят, попадают в радушие, доброту тех людей, которые работают и делают свое дело на совесть. Работа непростая, но она ладится – всё делается легко, с энтузиазмом… В этом и заключена изюминка, которая подкупает.

Осталось ли место в вашей жизни для восторженности и романтики?

На этот вопрос начинает отвечать капитан-наставник Михаил Новиков:

- У всех по-разному. Чтобы эту нить не потерять, нужно выходить из зоны комфорта и делать то, что обычно не делаешь – конкурс художественной самодеятельности или что-то иное, смысл которого осознаешь только после того, как сделаешь. И тогда понимаешь, остался ли в тебе дух авантюризма или нет. Ощущается ли это со стороны, или нас видят людьми в форме, выполняющими исключительно свои обязанности? Думаю, об этом могут сказать те, кто ходил с нами в экспедицию.

Капитан Михаил Еремченко продолжает:

- Наша первостепенная задача – воспитание молодых ребят, которые к нам приходят. Их и вас, уже «крузенштерновцев», мы влюбляем в море. Конечно, есть место и патриотизму, и любви к родине, и необходимым знаниям, но любовь к морю – прежде всего. Скажите, разве неромантики могут этим заниматься?

Как все начиналось?

Тут берет слово боцман второго грота Александр Лесников:

- Я начинал матросом на Дальнем Востоке, а на «Крузенштерн» пришел боцманом, морским. Для меня все остальное кроме веревок и парусов было не ново. А веревки и паруса… Что-то необъяснимое, феерическое, особенно первые дни, когда я не понимал, что я делаю: туда побежал, там взял, и то же самое с парусами. 

Наверное, многие, кто приходил к нам на судно впервые и видел, сколько там веревок, не только не запоминал, но и не понимал, почему их так много и для чего они нужны. Как сейчас в рамках десятидневной программы втолковать курсантам всё, что они должны знать? Так вот: я больше года был матросом, учился, и только когда ко мне это пришло, я заменил боцмана, стал боцманом и смог и могу за эти десять дней объяснить курсантам, что знаю.

На вопрос также отвечает парусный мастер Игорь Майоров:

- Я пришел на «Крузенштерн» на должность плотника, в функции которого входило отвечать за трубопроводы, воду, работала сантехника. Тогда капитан Олег Константинович Седов первым делом спросил: «Ты гвоздь в доску сможешь забить?» «Забью, конечно», – заверил я. «Ну всё, будешь плотником». Так я стал работать на этом судне.

Кто помогает капитану? 

Слово берет старший помощник капитана Павел Старостин:

- Должность старшего помощника предполагает, что ты должен быть постоянно готов заменить капитана и принять на себя командование судном. 

Капитан-наставник Михаил Новиков в свою очередь отвечает, что к этому каждый приходит по-разному. Можно стать капитаном, потому что время пришло, потому что очень хотел или потому что по-другому не можешь. И самое большое чувство то, которое ты испытываешь, когда понимаешь, что ты самый главный на паруснике!

Что вы не любите в своей работе?

Михаил Кожухов передает микрофон по кругу, чтобы каждый член экипажа «Крузенштерна» смог ответить на этот вопрос. Первым говорит Игорь Майоров:

- Не люблю заниматься ремонтом нижних парусов – они тяжелые, и если требуется зашить дырку где-то посередине, то представьте – каково это перетянуть десять метров через швейную машинку!

Вторым отвечает на вопрос Александр Лесников:

- Боцманом надо родиться, и здесь я на своем месте. А вот не люблю я парусные авралы во время бани.

Третьим – Сергей Усанков:

- Если бы мне что-то не нравилось, я не ходил бы в море. С курсантами, которые поначалу многого не умеют, трудно работать и настроить их на рабочий лад, по нескольку раз приходится объяснять… Но в конце они уходят знающими, понимающими и обученными ребятами, и от этого получаешь удовольствие. Больше всего не люблю, когда готовят гречку.

Затем отвечает Павел Старостин: 

- У нас тонны бумаги! Когда перед отпуском я передавал дела старпома, получил ответный вопрос: «Когда вообще работать?»

Капитан Михаил Еремченко, в отличие от всех остальных, отвечает так, что зал даже аплодирует: 

- Я люблю свою работу!

А капитан-наставник Михаил Новиков подытоживает: 

- Я обеспокоен отсутствием харизматичных, динамичных судоводителей. Людей, которые реально способны вырасти из старпомов, становится меньше. Меня научил работать с парусами Геннадий Васильевич Коломенский, проработавший капитаном более 30 лет. С таким наставником легко расти – становиться грамотным и крутым, выходить в океан и в жизнь. Для судоводителя-новичка опыт такого наставника бесценен – нужно с ним походить.

Что нужно сделать, чтобы мы вам запомнились? Кого вы возьмете в первую очередь? 

Сначала экипаж отшучивается – вопрос-то сложный. Но затем микрофон берет капитан Михаил Еремченко: 

- Те люди, которые приходили на «Крузенштерн» и будут приходить, неординарные люди. У каждого из этих людей есть свой стержень, и я запоминаю вас. Я вижу, как горят ваши глаза, и вижу, как вы зажигаетесь изнутри. Это происходит на уровне чувства, невидимого контакта и всегда получаешь ответную энергию, приумноженную в несколько раз. Спасибо вам за то, что вы приходите к нам и питаете нас своей энергией!

На слова Михаила Еремченко все одобрительно кивают. В зале раздаются радостные аплодисменты. Сергей Усанков соглашается со словами капитана и добавляет, что нужно дать возможность поучаствовать в экспедиции любому, кто решил попробовать себя в море.