— Андрей, почему парусные экспедиции, а не горные походы?
— Это была полная случайность. В 1995 году я приехал из отпуска с родителями не к 1 сентября, а чуть позже. Опоздал в школу на несколько дней. Мы жили на окраине Петропавловска-Камчатского, я ходил в школу за несколько километров. И вот я пришёл в школу, а моего класса нет, его расформировали. Спрашиваю: «А что случилось?» А у меня открыли школу рядом с домом. И мне отвечают: «Да все твои одноклассники ушли в эту школу». Я пришел в новую школу, директор говорит: «У нас есть место только в экспериментальном морском классе». Выбора не было, я и пошёл. Даже сейчас все удивляются, но у меня в аттестате и за 9‑й, и за 11‑й класс есть предмет «Морское дело». И мне в школе присвоили квалификацию «Яхтенный рулевой I класса». Серьёзно все было, с 6‑го по 11‑й класс мы занимались.
У нас с отцом была польская яхта «Картер-30». Потом 45-футовая лодка «Камчатка». По меркам 90‑х годов она была просто огромная. Аналогов в нашей акватории практически не было. И организованного туризма на Камчатке тогда не было. Поэтому я по просьбам родных и знакомых катал на яхте приезжих, показывал им родной край. Параллельно с этими любительскими экскурсиями, я серьезно занимался яхтенным спортом. Моим первым «взрослым» наставником был Дмитрий Цветалов. Он был первым, кто серьезно занялся морским туризмом в крае.
Учёные тоже фрахтовали наши парусники. Например, «Камчатрыбфлот» нанимал парусную яхту Дмитрия для экспедиций на Курильские или Командорские острова. Для ученых это самый доступный способ. Нанимать большой пароход для научных целей дороговато. Рыбаки не будут подстраиваться под графики биологов — им рыбу ловить. Вертолет с Камчатки на Курилы просто не долетит без дозаправки. Я часто выходил с Дмитрием в море в научные экспедиции. Этот неспешный исследовательский формат уже тогда был мне по душе.
После школы была учеба в ВУЗе. Инженером я не стал, но технический навык и знания мне помогают в яхтенном деле, в обслуживании и ремонте судов. После политеха я всерьез занялся парусным спортом, ездил на разные соревнования. Участвовал в регатах на яхте «Конрад-25», выступал на открытых чемпионатах по России. Тут как раз на Камчатке уже созрел некий турбизнес — на полуостров стало приезжать много гостей, появились первые туроператоры. И однажды приезжие ребята попросили меня прокатить их по морю. Как? Это же спортивная яхта, на ней ни гальюна, никакого салона… Туристы были очень настойчивыми и предложили хорошие деньги — ну я и вывел их в море. Потом были еще заявки от туристов, они прямо в порту меня ловили.
Андрей Подлас
Я понял, что экспедиционный туризм мне интереснее. В нем ты не ходишь унылым челноком по одному и тому же прогулочному маршруту. А каждый раз придумываешь и находишь что-то новое в море или на берегу.
Итак, появился постоянный туристический спрос. И я подумал: ну почему бы и нет? Мне нужны были деньги на финансирование спортивного яхтинга, обслуживание лодок. И на этой волне туристического ажиотажа в 2014 году я купил круизную 33-футовую яхту «Yamaha». Я понял, что экспедиционный туризм мне интереснее. В нем ты не ходишь унылым челноком по одному и тому же прогулочному маршруту. А каждый раз придумываешь и находишь что-то новое в море или на берегу. Бухты с китами, прибрежные вулканы, лежбища морских животных, заброшенные военные объекты. Людям все это было крайне интересно. Из этого и сложился мой сегодняшний проект.
— Кто из близких ходит с тобой в море?
— Да, в небольшие прогулки по тихим бухтам беру с собой детей. У меня дочери 11, а сыну 8. Они с удовольствием ездят, когда есть возможность. Любят и порыбачить, и порулить. Для экспедиций еще маловаты, но в будущем составят мне компанию. Я в этом уверен.
— Считаешь себя моряком старой закалки?
—На рубеже 2004–2005 годов люди дивились, когда видели в Камчатских гаванях парус. Флот растет — с каждым годом приходят две-три яхты. Да, состав яхтсменов помолодел — в яхтинг пришло много новичков. Мне 36 лет, я один из самых старых яхтсменов на участке. Не по возрасту, а по опыту. Мне повезло зацепить старую школу.
А молодых ребят расслабляет и портит технический прогресс. Спутниковая навигация, электрические лебедки — все это полезно, но расслабляет моряка. И тот теряет хватку, бдительность. Я застал время, когда не было никаких GPS. Мы ходили по счислению, умели пользоваться секстантом, изучали карту звездного неба. Когда я прокладываю маршруты наших экспедиций, я пользуюсь бумажными картами. В нашей работе нельзя полностью полагаться на электронику.
— Самая знаковая экспедиция на твоем пути?
В 2017 году мы ходили на 10-метровой лодке на остров Ионы с радиолюбителями из клуба «Русские Робинзоны». Это пять простых русских дядек, они никакие не экстремалы, не бойскауты. В группе были и пожилой пенсионер из Анапы, и радиоэлектронщик из Москвы. В первую нашу экспедицию они отправились в туфлях и брюках. Это на безлюдный-то остров с непростой высадкой. Ну ничего, собрались и пошли.
Фото: Василий Орлов
«Робинзоны» выходят в радиоэфир из труднодоступных мест страны — «активируют точку», на их языке. Единственный сеанс радиосвязи с островом Ионы состоялся почти 30 лет назад. Поэтому радиолюбителям было важно поработать там. Остров — это кусок скалы в Охотском море. На нем есть один геодезический знак на самой верхней точке и тысячи галдящих птиц. Мы были первыми, кто дошел до острова под парусом. Остров Ионы — это такой полюс недоступности, там очень сложная навигация. На него непросто высадиться и погрузиться на судно.
Наша яхта «Esperance» вышла из порта в сторону сахалинского мыса Елизаветы. Остров Ионы встретил нас плотным туманом. Тут это обычная погода. Условия высадки были жесткими — за двое суток мы высадили на остров лишь трех человек. Двое так и остались на борту.
Участники экспедиции пробыли на острове Ионы три дня, жестко экономили провизию и воду. Свою миссию они все же выполнили — отправили радиосигнал в эфир, активировали остров. Погрузка радиолюбителей на яхту заняла около 12 часов. Ребята сбрасывали оборудование со скал в надувную лодку, я принимал и перевозил передатчики. Потом мужики разделись, попрыгали в воду и подплыли к лодке. Там вода была, как в кипящем котле — буруны и волны. Одну резиновую лодку мы тогда потеряли — ее разбило о камни.
Андрей Подлас
Любая экспедиция — это некий рубеж, достижение, риск. Цель всегда сложная и участников нужно поддерживать.
— Видимо, ты не из тех, кто просто «погрузил-довез-забрал-вернул»…
Любая экспедиция — это некий рубеж, достижение, риск. Цель всегда сложная и участников нужно поддерживать. К своей работе я не отношусь, как к коммерческому туризму. Для меня морские походы — это сопричастность группе, личный вызов. Я всегда болею за результат, участвую, это же тоже моя ответственность.
— Слышал, у тебя на лодке с собой гитара
— С гитарой познакомился в один день с яхтингом. Я люблю гитары, у меня их много разных. Инструмент для меня — медитативная вещь. Мне интересно сесть в одиночку и поразбирать какие-то мелодии. Когда место позволяет, я и две гитары в море беру. Это такой способ успокоиться, отвлечься. Мне кажется, что человек обязан хоть чуть-чуть на чем-то играть. Это как знать ещё один язык. Вот знаешь английский — хорошо, а знаешь английский и испанский — замечательно. А музыка — это универсальный язык, ее все понимают.
— Ты немало отгонял регат и морей избороздил. Какие у тебя планы?
— Спортивные амбиции ушли в прошлое. Надоело себя ломать физически, спина болит. Я понимаю, что в спорте я достиг своего предела. И выше уже не прыгну. Да и не хочу. Мечтаю в абсолютном вакууме по Тихому океану пройти кольцо. Пройти просто кругосветку – это банально. Я в общем-то уже все пересёк, кроме Ледовитого океана.
Хочется иногда просто выйти покататься, без обязательств. Для драйва и кайфа. Но для этого коммерческая 46-футовая не подходит. Мечтаю, чтобы у меня была небольшая яхта, на которой я смогу с детьми кататься по бухте, паруса с ними ставить. Увы, чем больше лодка, тем меньше у тебя с ней связи.
— Где твоё место силы?
— Да, это остров Янкича, потрясающее место. Там я могу уединиться и мысли привести в порядок. Вообще, когда я не в море, всегда стараюсь куда-нибудь уехать. В том году в Японии зиму провёл, потом поехал на Кавказ. У меня брат живёт в Доминикане уже лет 10. К нему бы сгонял. В этом году у нас намечается экспедиция в Северный Ледовитый океан в сентябре. Я надеюсь, что все состоится и мы через Берингов пролив дойдем до острова Врангеля. Это вполне осуществимо. Особых навигационных и погодных опасностей там нет, маршрут известный. Это мне интересно. Вообще яхтинг в таких условиях мне прям представляется очень интересным. Я тропики терпеть просто не могу, мне жарко, некомфортно — не люблю.
— Как почувствовать море?
Погрузиться в судовую работу. Пропустить лодку через руки. Все потрогать и изучить: паруса, такелаж, рангоут. Я в прошлом году был в Новороссийском морском университете, повышал квалификацию. Меня удивило, что там до сих пор есть шлюпочный класс. И все, кто на морских специальностях учится, проходят обучение на шлюпке. Сюда входит полное обслуживание лодок — покраска, спуски, подъемы, постановка парусов. В общем всё, что делает моряка моряком. Хорошо пройти такую школу молодого бойца — шлюпочную, парусную. Чтобы человек прикоснулся к парусному делу. Считаю, это путь настоящего моряка.
— А как море встречает новичков?
С нашей командой и на нашей яхте вы можете спокойно выходить в море. У нас есть опыт длительных морских переходов, знание акватории и погодных условий, отличные характеристики яхты, продуманная логистика маршрута. Плюс мы поможем обустроиться на судне, вжиться в экспедицию. У нас все свои. Мы — часть одной команды и друг за друга горой. Поэтому даже новичкам в дальневосточных морях будет не страшно, безопасно и комфортно.
Летом мы с Андреем зовем начинающих и опытных путешественников в экспедиции под парусами по Камчатке и Северным Курилам. Нас ждут настоящие морские приключения и личные географические открытия.
Позвонить
Написать
