В Гамбурге возник вопрос: «Что это такое гамбургский счёт?». Никто не ответил, а я подсмотрел в интернете. Оказывается, выражение пришло из французской цирковой борьбы, где выигрывали те, кого антрепренер назначал победителем. Но раз в год бои проходили при закрытых дверях в гамбургском трактире, и дрались там по-настоящему. Вот это и есть гамбургский счёт – то, что на самом деле из себя представляет борец. «Крузенштерн» – это гамбургский счёт для мужчин. Может, есть испытания и круче, безусловно есть, но они уже с большим риском для жизни. На корабле всех видно, не закосишь. И себя видно.
Первый день в море. Волнение – 4 балла.
Вода бьется в иллюминаторы каюты. Отдельные волны окатывают брызгами, если подойти близко к борту. От ветра и волнующегося моря испытываю восторг, потому что в анкете, которую нас попросили заполнить перед путешествием, так и написал: «Хочу попасть в шторм». Морской болезни нет, неприятных ощущений тоже. В качку нужно много есть, находиться ближе к центру судна и смотреть на горизонт – тогда организм понимает, что это под ним качается палуба, а не весь мир потерял равновесие.
Мы в устье Эльбы, а это почти как Московское шоссе в час пик. Все время видишь вокруг суда: и огромные контейнеровозы, и сухогрузы, и какой-то парусник викингов, который мы обогнали.
Экскурсии по судну – парусная мастерская. В ней хранят два комплекта парусов, идёт их ремонт. В шторм паруса может порвать на полоски. Самые большие из них – фок и грот – площадью 400 кВ. м. Вес – под 300 кг, плотность паруса – 720 грамм на метр. Материал называется дакрон. Общая площадь парусов Крузенштерна – 3800 кВ.м.
Второй день в море. Первый подъем на мачту.
После обеда первый раз залезали на мачту, на марсовую площадку. Шёл вторым, хотел первым, но первой вместе с матросом поднималась девчонка Таня. Пока идёшь – не страшно. Страшно становится, когда переходишь с вантов на такую лесенку, которая ведёт на площадку. И при переходе с нее непосредственно на марс. Когда стоишь на марсовой площадке, то временами совсем забываешь, где находишься. А иногда подкатывает страх – нужно будет ведь ещё спускаться. Спускаются все в обратном порядке. Стою и думаю, как хорошо, что первый не полез: оставаться одному на марсовой площадке как-то совсем неуютно. И думаю про Таню, которая пошла первой, а уходить ей – последней. Вот попала – одной стоять на площадке! Представил, каково тут одному остаться – б‑р-р‑р… Потом отключил голову и ляпнул: «Таня, пойдёшь вперёд?». Таня поменялась со мной местами, а мне стало тоскливо.
Самое страшное – переступить через край и нащупать первую балясину. И вторую тоже страшно, потому, что пока не понимаешь шаг балясин (а он разный), не понимаешь, куда ставить ногу. Помогает курсант. Слез и подумал, ну все, хватит лазить. Выше марсовой не полезу точно. Ну его! Высота – 14,2 метра от палубы. 5‑й этаж. Кто-то пошутил, что надо проверить штаны, не мокрые ли, и поменять их после подъёма. Кроме шуток – мне пришлось менять носки. Вспотел так, что в носках чуть не хлюпало.
«Парусный аврал, парусный аврал, парусный аврал. Пошёл все наверх!»
Надо надеть на себя термобелье, носки, штаны, водолазку, свитер, ботинки, куртку, бандану вместо шарфа, шапку и страховочный линь, и в таком виде выйти на палубу.
Лебедку крутить не разрешили, но я успел покрутить ее без разрешения. Сначала, когда сменил курсанта, удивился, как легко лебедка идёт, и чего они устают? Прокрутив ее раза четыре понял, что недооценил трудность. Крутят ее вчетвером. Когда крутивший со мной курсант отвалил, и пришёл новый, я понял, что устал, но меняться с 17-летними пацанами было не комильфо. Потому крутил дальше, но силы кончились быстро. Хорошо, что все закончилось. Отошёл – в груди колотилось, легкие рвались – как будто бежал.
Расставить на палубе 160 человек, наблюдать за их работой – задача боцманов. Боцманы больше всего напоминают футбольных тренеров во время матча. Наш даже внешне похож на Тарханова: по фигуре, по синему болоньему жилету, по позе и по шапке. Только выше Тарханова и кулаки как ведро. Орет он знатно. Ходит между группами. Но его не видно. Все происходит по его команде – а его самого нет. Вся эта режиссура – как одни травят, другие отдают, лебедка пошла, концы набили, марсовые пошли, по 4 человека… это как на открытии Олимпиады.
День третий. Первая потеря
Когда спросили, кто хочет на салинг, я точно знал, что туда я не хочу. Однако руку поднял. По принципу – лучше быстрее и сразу, чем откладывать. А быть на «Крузенштерне», и не подняться на сайлинг – зачем же я на нем пошёл?
Вместо салинга нас сначала повели на бушприт. Это не страшно. Он висит спереди судна, градусов 15–20 к воде, это такая наклонная мачта, на которой стоят паруса, называемые кливера. Пошёл на бушприт первым. Когда возвращался, порывом ветра у меня сорвало шапку и унесло в море. Первая потеря на «Крузенштерне». На голову надел запасную бандану.
Потом пошли на салинг первого грота. Вчерашнее восхождение на марсовую площадку – ерунда, сайлинг на 15 метров выше. Уже высота десятиэтажного дома. И нужно проходить «узкости». С моими габаритами это не очень просто.
Вчера решил не лазить больше на марс, сегодня полез на салинг. Второй раз не хочу. Но, возможно, полезу. Наверху находился недолго, спустился сразу. Во время спуска потерял очки – пиши пропало. Чехол упал на боцмана, но очков в нем уже не было.
День четвертый. Как не смотреть вниз
Предполагаю, что не буду выходить на палубу, тем более – лёг в 3 часа ночи, ходил один по носу корабля. На завтраке старший группы Алексей объявляет – сегодня идеальная погода для учебных подъемов. А сложность идёт по нарастающей – это уже не просто подняться – спуститься, нет. Нужно встать на рей, будет уборка парусов. Нафиг! По рее нужно идти по натянутой веревке, пристегнутому страховкой, на высоте 20 или 30 метров. И ещё, навалившись на рей, выбирать парус, вязать выбленочный узел!
Одна группа пошла на рей, остальные продолжали готовить. Я лёг спать. Лежу, и понимаю: если ты прошёл два испытания, и не пришёл на третье – какой толк в первых двух?
Никакого.
Уснул, сплю.
Приходит команда сверху, возбужденная, все громко обсуждают подъем. Они лезли выше салинга, на верхний брам-рей. И по вантам обходили реи под отрицательным углом. Так шумно и весело возвращались, наверное, с первого боевого вылета штурмовики – отбомбили, от всех ушли, все живые вернулись, эйфория. Но я‑то не полезу. Вот так вот выпал из общества настоящих мужиков. Даже не мужиков – девчонки тоже лезли.
Иду в столовую, Алексей спрашивает, решился ли я. Я говорю – не знаю. Он говорит – ответь сейчас, мне списки боцманам подавать. Я мычу. Алексей мне – я поставлю тебя десятым. Ставь, говорю. Хоть с плеч свалилось это дурацкое раздумье.
Как лез – неинтересно. Все то же самое, страха особо нет. Пошёл последним, так что, по большому счёту, не сильно я на рей залезал. Парус убрали слаженно. Выбленочный узел завязали вдвоём с курсантом. Он мне сильно помог, стоя рядом. Когда кто-то стоит рядом спокойный – и ты спокойный. Я еще и самый крупный и возрастной. Рядом Аня, ей 31 год, но она мелкая, и я давал ей от силы 16–18 лет, не больше. Курсанту тоже лет 17. Нет возможности терять лицо.
Наверху надо смотреть перед собой, не вниз, не вверх и думать только над задачей: куда ногу поставить, как влезть в дырку, как перейти с площадки на ванты, с вантов на рей, как пролезть через бегущий такелаж, как обойти преграду, куда деть страховку, как отцепиться, куда прицепится. Ни в коем случае не надо думать о будущем, что я буду делать на рее, например, или как я буду спускаться, когда поднимаешься. Это лишнее, это напрягает и вызывает панические настроения.
Сегодня, помимо уборки марселя, поуправлял кораблём. Штурвал крутят вчетвером. Когда показывают в фильмах, как матрос парусного судна один крутит штурвал – это либо фигню показывают, либо корабль маленький.
Про еду в море.
В море переходят на четырехразовое питание. Каждые 4 часа. Первый день завтрак был легким. На свежем воздухе, хоть ничего и не делали, часа через 2 уже сильно хотелось есть. Все остальные приемы пищи в море были весьма основательные. Их вполне хватало. Но после аврала есть хочется. Море любит сильных, а сильные любят поесть. Без еды выполнять работу матроса долго на получится.
Физической работы много даже у практикантов, т.е. у нас, хотя на авралы наверх крепить паруса не ходим. И лебедку крутим только по большим праздникам. Думаю, что качка тоже виновата. На суше ты просто стоишь, а тут вынужден подстраиваться под качку.
Про одежду в море.
В кубрике, где 12 человек, ничего не сохнет. Запасная одежда должна быть обязательно. В моем случае – и вторая шапка. Дорогих вещей, часов, украшений, или, как у меня – очков – на борт не брать, риск потери велик. Но без часов идти – это ошибка. Все должно быть недорогое, что не жалко. Я пользовался телефоном для определения времени, это крайне неудобно. Одежда, которую я купил в Спортмастере, быстро износилась. Новую куртку и штаны на 5‑й день было не узнать.
День пятый. Шторм всегда в радость
Наконец-то честные 6 баллов. На палубе натянуты штормовые леера – зеленые веревки, за которые нельзя заходить, и за которые нужно держаться во время перемещения по палубе. Паруса убраны. Идём на двигателях. Суп плещется в тарелке. В иллюминатор бьются волны, и в этот момент в каюте темнеет. Курс сменили. Убегаем от шторма в сторону Дании. Морской болезни нет. Кстати, ура – 7 баллов! Был объявлен банно-санитарный день, но погода внесла коррективы – на палубе нельзя работать. Потому – уборка внутренних помещений.
День шестой. Фильм и тавегил
Сегодня разбились по три человека, делали двухминутные фильмы, завтра конкурс – перетягивание каната с курсантами. Зачем-то заболел накануне. Кашель, горло, сопли. Сходил на парусный аврал – слабость, только в постель. Весь день сплю. Вчера Макс, врач-уролог по профессии, начал меня лечить. И дал мне тавегил, который выключил меня до обеда. У него своя корысть – если я встану, то вместо него пойду канат перетягивать с курсантами. А не встану – он пойдёт. А он, вроде, не хочет.
День седьмой. Поражение
Учебная тревога – гидрокостюм не для меня. Застегнуть нельзя, живот не влезает. Но фотографировались, ладно. Потом команда отрабатывала «Человек за бортом» – спускали на воду шлюпки, сделал видео. Канат мы проиграли курсантам. Первый раз нас выдернули очень быстро, второй мы дали бой, но проиграли.
День восьмой. «Крузенштерн» не отпускает
Лёва с криком «Мы что, не мореманы? Мы говно в проруби?» – начал натягивать страховочной пояс, чтобы отправиться на объявленный парусный аврал при входе в Ларвик. Нам сходить с корабля через 30 минут. Остановили болезного. Перебрасопка рей – а мы к ней уже не имеем отношения.
Участник путешествия Клуба под парусами «Крузенштерна»
Андрей Болдырев
Позвонить
Написать
